Круг чтения. Афоризмы и наставления - Страница 165

К оглавлению

165

1

...

Счастливее всего та страна, которая мало или вовсе не нуждается во ввозе; также счастливее всех тот человек, который довольствуется своим внутренним богатством и для своего существования нуждается в немногом или вовсе ни в чем извне. Подвоз извне дорого обходится, порождает зависимость, влечет за собой опасности, вызывает досаду, а в конце концов служит плохой заменой продуктов собственной почвы. От других вообще извне нельзя ожидать многого в каком бы то ни было отношении. То, чем один может быть для другого, ограничено очень тесными рамками: в конце концов каждый остается сам собой, и тогда весь вопрос в том, кто тот, с кем приходится человеку оставаться, когда он остается сам с собой.

Шопенгауэр

2

...

Если с нами случается какая-нибудь неприятность или мы попадаем в какое-нибудь затруднение, то все мы бываем склонны обвинять в этом других людей или судьбу свою, вместо того чтобы сообразить, что если внешнее, от нас не зависящее становится для нас неприятностью или затруднением, то, значит, в нас самих что-нибудь не в порядке.

Эпиктет

3

...

То, что человек сделает, тем он и владеет. Пусть никто не считает ничего прочным добром, кроме того, что находится в нем самом и что должно расти в нем до тех пор, пока он жив.

Эмерсон

4

...

Сам совершаешь грех, сам замышляешь зло, сам убегаешь от греха, сам очищаешь помыслы, сам собой ты зол или чист, другому не спасти тебя.

[Дхаммапада] Буддийская мудрость

5

Самое обычное и вредное заблуждение людей – думать, что что-нибудь может мешать их свободе и благу.

6

Человек просит, чтобы ему помогли люди или Бог; а помочь ему никто не может, кроме его самого, потому что помочь ему может только его добрая жизнь. А это может сделать только он сам.

__________________________________

У каждого человека есть глубина внутренней жизни, сущности которой нельзя сообщить другим. Иногда хочется передать это людям. Но тотчас же чувствуется, что передать это вполне другому человеку невозможно. Потребность эта есть потребность общения с Богом. Устанавливай это общение и не ищи другого.

Недельное чтение

Одиночество

После веселого обеда в холостой компании мой старый приятель сказал мне:

– Не хочешь ли пройтись по Елисейским Полям?

И мы пошли, медленно шагая, по длинной аллее между деревьями, слабо одетыми листвой. Ни малейшего шума, кроме этого вечного глухого гула от непрерывного парижского движения. Свежий ветерок дул нам в лицо, и по темному небу рассыпалась золотистая пыль бесчисленных звезд.

Товарищ мой заговорил:

– Не знаю почему, но ночью мне здесь дышится легче, чем где-либо. Мысль моя как будто растет. Минутами ум мой озаряется яркими проблесками света; и мне в эти мгновения кажется, что мы отгадаем божественную тайну жизни. Но окно захлопывается… И кончено.

Двойные тени мелькали порой между деревьями; мы прошли мимо скамейки; рядком сидевшая на ней парочка сливалась в одно темное пятно.

Мой приятель проговорил:

– Жалкие люди! Не отвращение, а беспредельную жалость чувствую я к ним. Из всех тайн человеческой жизни я постиг только одну: пытка нашего существования в том, что мы вечно одиноки, и все, что мы делаем, мы делаем, чтобы бежать от этого одиночества. Вон и эти влюбленные парочки на скамейках под открытым небом ищут возможности, как и мы, как и все живые существа, хотя бы на мгновение избежать своего одиночества, но они остаются и вечно останутся одинокими, и мы тоже.

Одни люди чувствуют это сильнее, другие слабее, вот и все.

С некоторого времени я испытываю невыносимую пытку: я понял, я постиг мое страшное одиночество и знаю, что ничто – понимаешь ли? – ничто в мире не в силах прекратить его. Все наши попытки, старания, порывы сердца, все призывы наших уст, все наши объятия тщетны и тщетны – мы всегда одиноки.

Я увлек тебя сюда на эту прогулку, чтобы не идти домой, – меня теперь невыносимо мучает одиночество моей квартиры. Но и это ни к чему. Я говорю, ты меня слушаешь, мы идем вдвоем, рядом, вместе, но каждый из нас один. Понимаешь ли ты меня?

«Блаженны нищие духом», – говорит Писание. Эти не утратили призрака счастья. Они не ведают нашего горя одиночества, они не бредут по жизненному пути, как я, соприкасаясь с людьми только локтями, без иной радости, кроме эгоистического удовлетворения тем, что понимаешь, видишь, угадываешь и без конца страдаешь от сознания своего вечного одиночества.

Ты думаешь, что я сошел с ума. Правда?

Но выслушай меня. С тех пор, как я почувствовал одиночество моего существования, мне кажется, что я с каждым днем все больше погружаюсь в какое-то мрачное подземелье, краев и конца которого я не вижу и из которого, может быть, нет и выхода. Я иду по нему, но ни со мной, ни рядом нет ни одного живого существа. Подземелье – это наша жизнь. Порой я слышу шум, голоса, крики… Я ощупью спешу на них. Но откуда они раздаются, я никогда наверное не знаю; я не встречаю никого, не нахожу руки другого человека в мраке, окружающем меня. Понимаешь ли?

Были люди, которые иногда угадывали это ужасное страдание. Мюссе восклицает:

Кто там идет? Зовет меня? – Никто.

Один я, как всегда, – пробил нас.

О, одиночество! О, нищета!

Но у него это было мимолетное сомнение, а не полная достоверность, как у меня. Он был поэт, наполнял жизнь призраками, грезами. Он никогда не был вполне одинок, как я.

165